Сергей Дмитренко - Поле брани [СИ]

— А жизнь разумная, как ты думаешь, там появится?

— Не знаю, спросишь у ребят на «Килиманджаро», они там долго сидели, вот все и узнаешь из первых рук. Теперь вот еще «Олимп» принял вахту, наверное, что-то там такое обнаружили, перспективное, раз вторую станцию туда гонят.

Из перехода появился Женька, в белом колпаке и повязанный поверх комбинезона цветастым фартуком:

— Господа планетчики, кушать подано.

— Бифштекс? — живо поинтересовался Берг.

— Ага-ага, — закивал головой Женька, — щас, овсянка, сэр!

— Эх, я так и знал. Пошли, командир, а то останемся голодными.

Земля — Хьюстон — центральная станция слежения.

— Нам надо расширяться или, если хочешь, перевооружаться, все уже безвозвратно устарело. И чем быстрее мы это сделаем, тем будет лучше, — сердито рубил рукой воздух невысокого роста энергичный загорелый человек с соломенными волосами, которые кое-где уже тронулись серебром, — ты знаешь, у меня жуткое чувство, что мы уже опоздали. Ээ-эх, это надо было делать раньше, гораздо раньше. Но Совет меня не слушал, да и продолжает все также не слушать. Как будто я говорю в пустоту, и мне это одному надо.

— Брось, Ларс, не кипятись, ситуация не настолько драматичная, как ты представляешь себе. Центр вполне успешно справляется со всеми своими задачами, и оборудование у тебя самое современное, — спокойно попыхивая трубкой, отвечал его собеседник, пожилой, коренастый, представительного вида мужчина. — И, кстати, Совет тебя прекрасно слышит всегда, просто сейчас твои доводы ничем не подкреплены.

— Ах, как же, как же, я совсем забыл, что ты тоже член Совета, — с горечью отвечал ему его оппонент. — И естественно, что ты будешь на их стороне, а не на моей.

— Успокойся, Ларс, ты прекрасно знаешь меня вот уже много лет. Мне кажется, что наша дружба прошла все испытания. И сейчас я уверен, что правы мы, а не ты.

— Нет, О’Хара, вот в этот раз ты не прав, а прав я. — Ларс подошел к огромному панорамному окну и с высоты тридцатого этажа указал вниз, — посмотри на это.

Его собеседник не спеша поднялся из глубокого кресла и встал рядом.

— Что ты видишь?

— Как что? Корпуса твоей станции, антенны…

— Нет, это не корпуса моей станции, не антенны, это, если хочешь знать, главные уши Земли! И эти уши глохнут, глохнут, — опять в ярости заметался по комнате невысокий хозяин кабинета. — Корабли проваливаются в гиперпространство, и мы их теряем. Где они, что они делают, мы об этом узнаем только через много месяцев после прибытия корабля в конечную точку. А если им нужна помощь? И не тогда, когда это уже слишком поздно, а прямо сейчас! Какие колоссальные станции сейчас плавают в космосе, и месяцами с ними нет никакой связи. Нет, чтобы ты мне не говорил, а нужно новое, современное оборудование, мне нужна надежная постоянная связь, а не «связь через несколько месяцев». Да и в ближнем космосе дела обстоят не лучше. Подлетающие корабли, отбывающие, топливные танкеры, разные станции, транспортные системы и еще сотни бог весть каких судов и кораблей. И все они снуют и перемещаются на самых разных орбитах вокруг Земли. Насыщенность космоса вокруг просто фантастическая, все время приходится создавать внештатные коридоры, мои диспетчеры работают на пределе своих возможностей, чудо, что до сих пор ничего не случилось. Но самое главное, я тебе повторяю, это надежная, постоянная связь со всеми кораблями дальнего космоса. Это главная задача!

— Ларс, боже мой, ты совсем свихнулся, — пожал плечами его собеседник. — Такого оборудования просто не существует. Как можно поддерживать связь через гиперпространство?

— Не существует, так надо разработать. Посадить за это десять, сто институтов, двести фирм, объявить конкурс, выделить средства и разработать! Почему гиперкорабль изобрести и построить можно, а гиперсвязь нет? Я тебе скажу почему, раньше в этом не было никакой необходимости, а теперь есть, да еще и какая. Нет, ну почему меня никто не слышит и не понимает, даже мой лучший друг.

— Ларс, успокойся, не кипятись. Конечно, то о чем ты говоришь, когда-нибудь будет изобретено, но не сейчас. Это дело будущего.

— Нет, я с тобой не согласен, это все нужно уже сейчас, потом будет поздно.

В это время бесшумно разошлись двери кабинета, и внутрь просунулась голова, но, увидев в каком настроении пребывает шеф, сейчас же исчезла.

На некоторое время в комнате воцарилось натянутое молчание. О’Хара задумчиво продолжал дымить в кресле трубкой, а Ларс сидел за своим обширным столом и нервно барабанил пальцами по его черной полированной поверхности. Затем он немного успокоился и опять заговорил:

— Пит, дорогой, ты не подумай, что я вредничаю. Ситуация из этого кабинета действительно выглядит так. Я тебе говорю то, что я чувствую, что понимаю. Я уже в этой должности работаю почти десять лет. Все, что ты видел внизу — это строилось и создавалось на моих глазах. Когда-то это оборудование действительно было самым совершенным, но не сейчас, нет, не сейчас. Ведь прошло почти десять лет, Пит, за это время оно морально устарело. Нет, я не говорю, что его надо прямо сейчас пускать на слом, для ближнего космоса оно будет годно еще не одно десятилетие, а вот для дальнего оно уже не подходит. Господи, да что я тебе втолковываю, ты это прекрасно должен понимать и сам, просто не хочешь в этом сознаться.

Его оппонент по-прежнему молчал, попыхивал трубкой у окна.

— А знаешь, что стало последней каплей? Когда я провожал «Олимп» с его экипажем, и он исчез, растворился в гиперпространстве, я с ужасом подумал, что мы почти год ничего о нем не будем знать. Год, Пит! Целый год глухого молчания! А там почти пятьдесят тысяч человек!

В этот момент опять открылись двери, и просунувшаяся голова почтительно сообщила:

— Шеф, извините, что перебиваю, но пришло сообщение с Плутона-орбитального. Похоже, прибывает «Килиманджаро».

Ларс расстроено махнул рукой, и голова скрылась.

— Ну, вот тебе еще одна причина, — он указал рукой в сторону двери, — видишь, прибывает громадная станция, а мы об этом узнаем только в последний момент. И что теперь, опять спешно будем расчищать зону? Опять аврал? И так будет всегда? А ведь эта станция не самая большая, подумай как следует над этим, Пит. — И он вышел из кабинета.

Пит О’Хара остался один в огромном помещении.

То, что говорил Ларс, заставляло задуматься. Просто так отмахнуться от его слов, даже произнесенных в таком нервном настроении, было нельзя. Несмотря на то, что во всем обитаемом космосе Ларс Эриксон со своим взрывным темпераментом был известен как «Бешенный Ларс», он был главным координатором Земли по космосу и по праву занимал эту должность вот уже десять лет. За эти годы он накопил гигантский опыт, от которого просто так нельзя было отмахнуться. И во всем том, что он говорил, конечно, был смысл, но все это казалось Питу О’Хара, одному из представителей Совета по космосу, несколько преждевременным. Он, как и все члены его комитета, в таком аспекте, как это представлял Ларс, считал реорганизацию центра связи делом далекого будущего.